Притяжение противоположностей - Страница 41

Тай знал, что Эшер будет ждать его. Вставляя ключ в замок, он понимал, что она сейчас горит нетерпением высказать все, что о нем думает. И был готов. Адреналин все еще бушевал в крови — ни душ, ни массаж не могли усмирить это волнение. Уимблдон всегда действовал на него таким образом. С тех пор как он начал играть, победа именно здесь всегда была его главной целью.

Несмотря на то что мечта давно сбылась, и неоднократно, он чувствовал себя как рыцарь, который возвращался с поля битвы победителем. И его ждала прекрасная дама. Но только она не бросится в его объятия. Она расцарапает ему лицо от злости. Ну и что, он готов и к этому.

Повернув ручку, Тай вошел с улыбкой. Не успел он закрыть дверь, как из спальни вихрем вынеслась Эшер.

— Мои поздравления, Лицо, — сказал он дружелюбно. — Кажется, я получу на балу первый танец с моей королевой.

— Как ты смел так вести себя со мной во время матча? — Глаза ее сверкали, когда она приблизилась. — Как ты посмел обвинить меня, что я сливаю матч?

Он поставил в угол сумку и ракетки.

— А как назвать то, что ты делала?

— Я проигрывала.

— Ты сдалась, — поправил он. — Ты могла с таким же успехом выбросить белый флаг.

— Как ты посмел бросить мне в лицо обвинения, такие чудовищные. — Она хотела его ударить, но он, смеясь, отступил. Ему нравилось, когда она теряла свою знаменитую сдержанность.

— Зато потом ты исправилась, — напомнил он. — Я не мог дать тебе проиграть. — Он ущипнул ее ласково за щеку. — К тому же я не хотел открывать бал с Рейски.

— Ты… просто самовлюбленный и бессовестный… — Она оттолкнула его. — Жаль, что Грималье тебя не побил, как делал это всегда, — солгала она. — Тебе не помешал бы хороший пинок по самомнению. — И повернулась, чтобы убежать обратно в спальню.

Он успел поймать ее за руку и повернул к себе:

— Ты не хочешь меня поздравить?

— Нет.

— Брось, Лицо. — Он ухмыльнулся. — Поцелуй меня.

Вместо ответа, она хотела ударить его сжатым кулаком, но он ловко увернулся и, схватив за талию, прижал к себе.

— Я так люблю, когда ты бесишься, — прошептал он с намеком.

И она, не выдержав, засмеялась:

— Тогда получи сполна, — и не переставала молотить его кулаками, пока он нес ее в кровать. Уложил и прижал своим телом, не давая пошевелиться, но, изловчившись, она с угрозой подняла колено для коварного удара.

— Не рискуй. — Он ловко увернулся.

Она попыталась освободиться, но ее усилия были тщетны.

— Тогда убери руки.

— Хорошо, но только когда с тобой закончу. — И рука его скользнула под блузку.

— Не трогай меня.

— Я просто должен, мне необходимо трогать тебя и любить. — Он улыбнулся, обезоруживая ее своей открытой и все понимающей улыбкой. — Ведь это единственное, что я умею делать хорошо.

Она еще крепилась, давала себе слово не поддаваться, хотя с трудом сдерживалась, чтобы не расхохотаться. Пусть заслужит прощение. Она еще не простила его, надо помнить об этом.

Но он уже почувствовал, что она готова сдаться.

— Твои глаза мечут молнии, когда ты в ярости, и это меня возбуждает. — Он решительно закрыл поцелуем ее рот.

— И все равно ты меня не убедил. Я тебя не прощаю. Уходи, — заявила она воинственно.

— Но мы же еще не занимались любовью. — Он легонько потерся носом об ее нос.

Но она не сдавалась, несмотря на все его старания.

— Этого не будет.

— Хочешь пари? — И одним движением он спустил блузку с ее плеч до талии.

— Тай! — вскрикнула она. — Ты сошел с ума.

— Я хотел это сделать прямо на центральном корте. Будь довольна, что тогда удержался. — И прежде чем она успела опомниться, он разорвал ее шорты. Она была так ошеломлена, что даже не шелохнулась. — Что-то не так? — невинно спросил он и накрыл рукой ее грудь.

— Тай, зачем рвать одежду?

— Но я уже порвал. — Он легко провел рукой по ее животу. — Хочешь, порви мою?

— Нет уж. — Кожа у нее покрылась мурашками, она попыталась снова вырваться, но поняла, что это невозможно.

— Ты сердишься.

Она откинула голову назад, насколько это было возможно, и смотрела на него очень серьезно.

— Да, я не просто сержусь, я вне себя от злости.

— Рассердилась как раз настолько, чтобы выиграть. — Он провел губами по ее шее и посмотрел в глаза. — Знаешь, когда я наблюдал, как ты, разозлившись на мои слова, носилась по площадке, я безумно тебя хотел. Я один знаю, что бывает, когда ты утрачиваешь свой хваленый самоконтроль и страсть вырывается наружу.

Она молчала, позволив ему ласкать свою грудь и уже не сдерживая вздохов удовольствия. Но еще не хотела сдаваться.

— Ты не имел права говорить, что я сливаю матч.

— Я не утверждал этого, просто предположил.

Она вдруг увидела в его глазах нечто такое, от чего перехватило дыхание.

— Ты думаешь, я мог позволить ему уничтожить тебя у всех на глазах и наблюдать спокойно со стороны? Никто не может, не смеет прикасаться к тебе, ни один мужчина на свете, никто — кроме меня.

Его поцелуй заглушил дальнейшие протесты.

Эшер всегда поражало, что Тай, в отличие от других спортсменов, умудрялся даже в вечернем костюме излучать просто первобытную сексуальность. Строгий консервативный стиль одежды, светская обстановка никак не могли лишить его притягательной мужественности, столь ценимой женщинами. Материя прикрывала сталь мышц, но не могла скрыть темперамент, он никогда не старался выдавать себя за светского человека и оставался парнем с окраин Чикаго, выбившимся в люди только благодаря упорству и таланту. Он никогда не изображал из себя чемпиона. Именно эта естественность и привлекала Эшер. В зале, полном элегантно одетых, с безукоризненными манерами мужчин и женщин, он выделялся искренностью и простотой общения, и она обожала его, чувствуя, что принадлежит ему вся целиком.